Продюсер популярных сериалов Тимур Вайнштейн перебрался из Баку в Москву, из первой профессии — психиатрии — на телевидение, из КВН — в режиссуру. В итоге создал компанию, контрольный пакет которой купила в марте голландская Endemol, производитель «Большого брата».

В жизни сериального продюсера Тимура Вайнштейна начался, если можно так сказать, 37-й сезон. 36-летие он отметил тем, что стал партнером голландской Endemol, известной во всем мире по многочисленным телепроектам («Большой брат», «Фабрика звезд»...). Endemol теперь владеет контрольной долей в его компании. Это второй случай покупки крупным зарубежным телепроизводителем российской компании. Первый тоже связан с именем Вайнштейна: в конце 2006-го Sony Pictures Television International приобрела контрольный пакет «ЛЕАН-М», которую Вайнштейн создал с партнерами и возглавлял.

О том, что было в предыдущих сериях его жизни и что ждет в будущих, продюсер трех десятков теле- и кинопроектов, в том числе сериалов «Счастливы вместе» и «Солдаты», генпродюсер компании «ВайТ Медиа» Тимур Вайнштейн рассказал «Огоньку».

— Вы по специальности врач-психиатр и даже пару лет им работали. Не кажется ли вам, что, поменяв сумасшедший дом на телевидение, вы нашли ему вполне равноценную замену?

— Конечно, красиво прозвучит сравнение, что я шило на мыло променял: ТВ — это такой же сумасшедший дом. Но мы все не то что сумасшедшие, мы все разные. Могу сказать, что работа в сумасшедшем доме научила меня уметь реагировать на разных людей. Я очень спокойно отношусь ко всем людям и не пытаюсь переделать их. При этом я никогда не хотел быть врачом в привычном понимании. Когда поступал в медицинский, думал стать генетиком. Мне казалось, в этом есть творчество, искусство. Потом генетика мне наскучила, и я нашел психиатрию. Работая в сумасшедшем доме, я писал истории болезней, которыми зачитывались все врачи. Главврач даже специально поручал мне их писать, называя «наш Чехов». Я истории болезней писал, как рассказы, не обижая, конечно, ни в коем случае пациентов.

— Эти истории не легли в дальнейшем в основу каких-нибудь сценариев?

— Легли, но пока ждут своего времени. У меня есть несколько сценариев, которые я писал сам или в соавторстве, и сам же хочу их снимать. Я же еще режиссер по второй профессии. Но режиссура требует стопроцентной концентрации на работе, а пока на мне — большая компания и разные обязательства перед людьми. А мой уход из психиатрии в режиссуру был связан с тем, что в 90-е в медицине не хватало ни средств, ни оборудования, ни лекарств. Я понимал, что не могу помочь больным, и это сильно давило.

— В те годы вы еще играли в КВН. Причем это у вас наследственное: отец — участник команды — чемпиона КВН 1967 и 1970 годов, вы чемпион КВН 1992 года...

— Нас мало наследственных чемпионов. Я знаю только одного: сына Валерия Хаита из Одессы. Мой отец был музыкальным руководителем команды. Он, кстати, предложил тогда исполнять песню «Парни из Баку», а через много лет так стала назваться наша команда. Юлий Гусман и мой отец были близкими друзьями. К сожалению, отец рано ушел из жизни, не выдержав произошедших в стране перемен: он никогда ничего ни у кого не просил, был известным, ярким композитором, а тут вдруг слом прежних отношений — он за один день ушел. Юлий Соломонович очень сильно помог мне, когда я приехал в Москву. Мы продолжаем дружить и сотрудничать. Я вместе с ним уже много лет являюсь одним из организаторов церемонии «Ника». Мы очень хорошо друг друга понимаем — и в творчестве, и в бизнесе. И разницы в поколениях не ощущаем. Я даже не знаю, какому поколению повезло больше: иногда чувствую, что мне не хватает сегодня тех идеалов, тех отношений между людьми, которые строились совершенно на другой основе, не имевшей ничего общего с материальным достатком.

— Для вас, как и для многих, КВН стал неким социальным лифтом. До какого этажа вы уже доехали и сколько осталось до верхнего?

— Не у всех одно и то же здание — даже у людей, которые занимаются телевидением и кино. Есть те, кто делает свою карьеру на телеканалах, в государственных телеконцернах. Там один большой лифт: кто-то сходит раньше, кто-то поднимается выше. У меня свое, пусть небольшое здание, свой лифт, в котором я поднимаюсь вместе со своей командой. Я периодически достраиваю пару этажей и провожу туда лифт. Я независим — это всегда было моим жизненным условием. Я зачахну, если мне надо будет с 9 до 18 сидеть на совещаниях и кивать головой.

— Вы говорили в интервью и на пресс-конференциях, что более 90 процентов российских фильмов в прокате убыточны, снимать их — достаточно рискованно, что кинобюджеты неоправданно растут, что не хватает западных телеформатов для адаптации, что гонорары творческих сотрудников высоки, что у телепродюсеров нет своей библиотеки прав — каналы стали забирать права себе. Зачем вы, зная все это, создали новую компанию по производству фильмов, сериалов и телепрограмм?

— Кроме проблем в индустрии существует много чего хорошего. Просто мы так настроены, что в основном спрашиваем и говорим о проблемах. Но они решаемые, и мне понятно, как их надо решать. Наш бизнес молод, много молодых в бизнесе. И мы стараемся отстраивать индустрию — я активно в этом участвую наравне с другими продюсерами.

— Вы заявили о 16 проектах, которые в этом году планирует произвести ваша компания...

— На самом деле в голове у меня их уже 26. Когда меня спрашивают, почему я занимаюсь и полнометражным кино, и сериалами, и анимацией, и документалистикой, и new media, я отвечаю, что это же такое удовольствие придумывать все: сегодня анимацию с попугаями, завтра документальную историю про нефть, послезавтра адаптированный ситком... Я обожаю один из наших интернет-проектов. Есть черные стишки: «Маленький мальчик нашел пулемет, больше в деревне никто не живет». Это же какая драматургия! Надо же разобраться: кто этот мальчик, кто забыл пулемет, почему мальчик так обижен на всю деревню, что пошел и всех перестрелял? Я придумал делать 12-минутную анимацию — русский комикс. Сколько таких стишков! «Дети в подвале играли в гестапо, зверски замучен сантехник Потапов». Что он им сделал, что они его замучили?

— А какой полнометражный мультфильм вы снимаете?

— Мультфильм под названием «Московская сказка» — совместно с Comedy Club Production (скоро мы подробно расскажем об этом проекте). Когда мне принесли сценарий ребята из Уфы, из компании «Муха», мне понравилось, что это сказка не историческая, а о современной Москве и — это важно — что мультфильм будет интересен международному рынку.

— А ничего, что ребята из Уфы написали сказку про современную Москву?

— После этого мы много чего с ними вместе додумывали, дописывали.

— То есть дальше ребята из Баку помогли ребятам из Уфы дописать сказку про Москву?

— И еще ребята из других городов. Это сказка о той Москве, которую мы все себе представляем. В свое время был создан в кино образ Нью-Йорка. Это же не то, как сами ньюйоркцы видят свой город. Это как мы его представляем: план со статуей Свободы или раньше — с башнями-близнецами. У нас та же история — представление других людей о Москве.

— Вы собираетесь адаптировать проекты Endemol...

— Конечно, ведь у Endemol огромная библиотека интересных проектов в разных жанрах. Сейчас мы изучаем телепередачи. Сегодня аудитория хочет вернуться к живому слову: смотреть не только сериалы, но и программы, в которых нет сценария, а есть обычный разговор и чувства простых людей.

— С помощью голландской компании вы хотите также продавать свои проекты на Запад. А где у нас оригинальные форматы?

— Я, может, вас удивлю, но покупаются и продаются не только суперхиты. Во время телерынка в Канне, куда съезжаются компании со всех стран, можно продавать практически любые проекты. Мне кажется, многое, что производится, например, в Польше, может быть интересно и у нас. Или многое, что производится у нас, может быть интересно как минимум в Восточной Европе. По эмоциям нам близки индийские мелодрамы — просто эти эмоции нужно чуть сбавить. Для меня один из самых важных моментов в наших взаимоотношениях с Endemol — что компания, которой на Западе верят, станет дистрибутировать наши проекты. Если я буду понимать, что и на зарубежном рынке я стану зарабатывать, я смогу больше вкладывать в производство, что неизбежно повысит качество продукта. И буду ориентировать автора не только на нашу аудиторию. Я, кстати, не люблю шутки, понятные лишь в России. Может, потому что я много занимался адаптацией западных сериалов, мне нравятся шутки, которые понимают везде. Или надо, чтобы был аналог. Если у нас шутка про «жигули», то это легко переделать: в каждой стране есть машина, над которой смеются.

— Вы сами фактически продукт адаптации: вы приехали из другого государства, и вам пришлось адаптироваться в Москве...

— Москва — замечательное место для адаптации. Тоже, кстати, можно сказать: «Не хватает форматов для адаптации в Москве», но и они не заканчиваются. Форматы продолжают приезжать — и многие удачно адаптируются. Я, наверное, удачно адаптированный формат.

— Если набирать в строке «Яндекса» ваше имя и фамилию, сразу же всплывает: «Тимур Вайнштейн свадьба». Вам не кажется, что вы с женой переборщили с рассказами в прессе о своей любви, свадьбе?

— Мы, а в первую очередь моя жена Яна, публичные люди. Мы не инициировали эти публикации, но и не отказывали журналистам. Может быть, это и минус, многие нам об этом говорят, особенно близкие, но мы не стесняемся быть счастливыми. И я счастлив, что у меня такая семья, в которой я родился и рос, я счастлив, что у меня жена — самая лучшая женщина на планете, что у меня растут две очаровательные девочки и что у меня замечательная работа.

Беседовала Юлия Ларина

Источник: Огонек