Стив Гроув (Steve Grove), руководитель департамента новостей и политики на YouTube, рассказал «Часкору» о макаках, Обаме, выборах в конгресс и запуске сервиса YouTube Direct, который поможет профессиональным СМИ наладить взаимодействие с журналистами-любителями и перестать воспринимать их как конкурентов.

— Стив, чем именно вы занимаетесь на YouTube, какие вопросы находятся в зоне вашей ответственности?

— Я курирую вопросы новостного и политического сотрудничества, а также разработку соответствующих программных продуктов. Под партнёрством я имею в виду взаимодействие с медиакомпаниями, например с газетой «Известия» или с телеканалом Russia Today, которые используют YouTube, чтобы найти новые аудитории.

Разработка совместных со СМИ программных продуктов подразумевает использование контента, созданного гражданскими журналистами, который они размещают на нашем канале. В частности, я занимаюсь программой YouTube Direct, которая позволяет медийным компаниям напрямую взаимодействовать с аудиторией.

Например, во время последних президентских выборов в США можно было разместить личные комментарии о ходе голосования на канале вещательной компании PBS. Таким образом мы пытались сделать выборы более прозрачными — за их ходом можно было следить в течение всего дня.

Мы выяснили, что влияние YouTube особенно заметно в сфере новостей и политики, потому что наша платформа весьма демократична, доступна каждому и обладает всеми возможностями, чтобы изменить способы обсуждения публичной повестки дня. Именно поэтому мы уделяем YouTube Direct особое внимание.

— Зачем профессиональным медиа размещать контент на YouTube? Это попытка диверсифицировать каналы распространения?

— Потому что у нас есть аудитория, на которую они хотят выйти. На YouTube размещены миллиарды видеороликов, около 20 часов видео подгружается каждую минуту. Есть много людей, которые хотят найти на портале новости. Большинство медиакомпаний уже осознали, что недостаточно распространять контент только через собственные платформы. Им нужно идти туда, где находится их аудитория, — на YouTube, Facebook или Twitter. Мы существуем, чтобы любой человек мог загружать контент, а также посмотреть его. Поэтому аудитория и приходит на наш сайт.

Говоря «видео в интернете», многие подразумевают YouTube. Если у вас есть интересное новостное видео и вы хотите его распространить, вы должны быть уверены, что пользователи смогут его найти через окошко поиск на YouTube?

— В России последнее время принято говорить о новой молодой аудитории, которая не смотрит телевизор и всё своё время проводит онлайн. А если и смотрит телепередачи, то прямо в интернете. Как с этим обстоит дело в США, там тоже образовались две аудитории: одна онлайн, и она активна, а другая смотрит традиционное ТВ и является более пассивной?

— Я думаю, это довольно верная категоризация, но я бы сказал, что эти группы изменяются и всё большая часть аудитории идёт за новостями в интернет. Демография YouTube такова: 20% наших пользователей старше 55 лет, а ещё 20% моложе восемнадцати. По сути, пользование каналом ограничено только проникновением широкополосного интернета, то есть экономическими факторами.

Прошлый, 2009 год стал первым в истории США, когда интернет обогнал газеты по количеству часов просмотра новостного видео в неделю. На первом месте пока по-прежнему ТВ.

— Так газеты всё-таки умирают (да-да, эта наша любимая тема)?

— Газетная отрасль переживает серьёзные изменения. У многих газет есть каналы на YouTube, таким образом они пытаются привлечь новую, молодую аудиторию. Меняется и бизнес-модель, поэтому новые платформы необходимы для распространения контента.

— Если говорить о каналах газет на YouTube, то чего там больше —  их собственного контента или пользовательского?

— Бывает по-разному, но больше всё-таки собственного контента. Например, Associated Press загружает около 300 роликов в неделю. The New York Times загружает приблизительно от 6 до 12 роликов в неделю. Примерно столько же — The Washington Post. Ещё несколько лет назад эти новостные организации вообще не умели снимать видео, но они научили своих репортёров делать это и наняли в штат профессиональных операторов.

Тенденция такова, что новостное и политическое видео пользуется на YouTube всё большей популярностью. Число просмотров таких роликов выросло за последние несколько лет на 700%.

Второй важной тенденцией я бы назвал следующее: ощущение, что ты можешь участвовать в работе СМИ, подталкивает добровольцев снимать всё больше и больше сюжетов. Новостные организации заинтересованы в том, чтобы больше использовать непрофессиональное видео в своей работе, потому что их миссия — осветить как можно больше тем. Гражданское видео помогает справиться с этой задачей, а сервис YouTube Direct создан как раз для того, чтобы массмедиа могли выполнять свою работу более эффективно.

— Если говорить не о газетах, а о YouTube в целом, то чего там больше — контента от медиакомпаний или от гражданских репортёров?

— Гораздо больше от гражданских репортёров — просто потому, что их самих больше. Но если вы обратите внимание на самые популярные ролики, собравшие наибольшее число просмотров, то увидите, что в топе — видео от AP, New York Times, ABC и прочих медиакомпаний, поскольку у них по-прежнему есть доступ к ключевым мыслителям нашего времени и на них работают лучшие журналисты. Однако случается и так, что пользовательское видео тоже выбивается в топ, оказавшись в нужное время в нужном месте. И это новый тип информации. Я уже приводил пример с выборами: на местах их освещали гражданские репортёры, которые всё задокументировали.

— Сталкивались ли вы с ситуациями, когда на видео, загруженном каким-нибудь пользователем, оказывалась известная персона, которая потом звонила вам и просила удалить с сайта нежелательный для себя ролик?

— Да, такое бывает.

— И что вы делаете?

— Да ничего. С такими просьбами обычно обращаются те, кто не понимает, что YouTube всего лишь технологическая платформа. Это не наша задача — разбираться, что там правда, а что нет. У нас есть руководство для пользователя, он должен его прочитать, чтобы знать, что разрешено, а чего делать нельзя. Нужно соблюдать копирайт, не размещать порнографию, не пропагандировать насилие и ненависть. Но мы не выступаем судьями: в противном случае наша платформа не смогла бы дожить до сегодняшнего дня.

— Это принципиальная позиция, что YouTube — платформа, а не медийная компания?

— Я бы сказал: медийная платформа. Мы медиакомпания только в том смысле, что люди приходят к нам для того, чтобы потреблять медийный продукт. По своей структуре мы платформа.

— Значит, вы предоставляете медийщикам сервис YouTube Direct именно как платформу? Как он функционирует?

— Мы разработали этот сервис, когда увидели, что развитие гражданской журналистики пошло по тому пути, о котором мы уже говорили раньше. Однако медийным компаниям было трудно извлечь выгоду из этого явления. Во-первых, они не знали, какому видео можно доверять, не могли определить, является ли конкретный ролик новостью. Во-вторых, не могли достаточно быстро связаться с автором видео напрямую. В-третьих, на сайте не хватало инструментария (причём обеим сторонам), чтобы найти своего идеального гражданского репортёра и дать ему конкретный заказ.

YouTube Direct соединил в себе эти возможности. Он обладает всей функциональностью основного сайта, а также позволяет разместить видео на сайте СМИ. Структура линков тесно связывает YouTube и медийный сайт. Плюс к этому Direct даёт возможность настроить индивидуальную модерацию гражданского контента.

— Сколько удаётся заработать гражданским журналистам в том случае, если СМИ используют их контент? Например, в России телекомпания ВГТРК привлекает мобильное видео, которое можно загрузить на сайте mreporter.ru. Насколько я знаю, за один ролик, если он попал на ТВ, платят до 1500 рублей.

— Это отличная бизнес-модель, но YouTube всего лишь предоставляет компаниям инструментарий для совместной работы с репортёрами. Если они придумают, как это монетизировать, будет здорово. Монетизация — ключевой аспект, я тут с вами согласен. У гражданских журналистов два мотива работы: сотрудничество со СМИ («Ура! Мой ролик показали по ТВ!») и деньги. Медиакомпании уже проявили большой интерес к YouTube Direct, но способы монетизации ещё только предстоит придумать.

— В чём больше заинтересованы сами так называемые гражданские журналисты — в том, чтобы снять прикольный, весёлый ролик, или в том, чтобы высказаться на политическую тему?

— Хороший вопрос. Интересы пользователей можно представить в виде пирамиды. В её основании будут комментарии на политические темы —  их проще всего снять и их больше всего на сайте: включил веб-камеру и надиктовал.

Средняя часть пирамиды — пойти и снять какую-то историю, это больше похоже не на развлечение, а на настоящую работу. Верхушка — свидетельства очевидцев: катастрофы, автомобильные аварии, речи политиков, особенно где они делают оговорки и ошибки, и тому подобные сюжеты, которые пользуются наибольшей популярностью.

Например, в 2006 году на YouTube было опубликовано политическое видео, которое можно назвать одним из первых вирусных роликов. Три года назад проходили промежуточные выборы в конгресс США. Кандидат от штата Виргиния Джордж Аллен соперничал со своим оппонентом Джимом Веббом. У Вебба был видеооператор, индус, который неотступно следовал за Алленом. И вот однажды Аллен спросил: «Неужели эта макака будет везде за мной ходить?»

Ролик был загружен на YouTube и получил название «Macaque moment» (с англ. «момент макаки». — «Часкор»). 300 тыс. просмотров — и Аллен проиграл Веббу доли процента. В тот момент все осознали, что YouTube можно использовать как мощный инструмент политической борьбы.

— Чем вам запомнится с этой точки зрения 2009 год? Изменилась ли за это время гражданская журналистики или осталась такой же, как была в 2008-м?

— Во-первых, резко вырос объём видеороликов, в том числе и новостного видео. Во-вторых, президент Обама использовал YouTube как канал для предвыборной агитации и тем самым показал всем, что если ты не участвуешь в этой коммуникации, то ты проиграл. В-третьих, медиакомпании всё чаще используют в своих сюжетах ролики, снятые простыми пользователями.

— Значит, СМИ и блогеры всё-таки больше партнёры, а не конкуренты? Блогеры не представляют угрозы для бизнес-модели СМИ?

— Я думаю, СМИ только начинают экспериментировать с пользовательским контентом и не понимают до конца, что из этого получится. YouTube Direct как раз призван помочь им на этом пути. До 2009 года медиакомпании воспринимали YouTube больше как угрозу, а сейчас уже как партнёра. Такова новая реальность.

— Я знаю многих людей, которые читают ЖЖ и не читают газет.

— Привычки потребления новостей, безусловно, изменились. Многие читают только то, что им посоветуют друзья. Это такой социальный фильтр. Медиакомпании хотят быть частью этой экосистемы. При этом её важнейшая часть — контент, и журналисты по-прежнему создают лучшие сюжеты. Им осталось только использовать те же каналы для его продвижения, что и все остальные люди.

Беседовала Анастасия Алексеева

Источник: Частный корреспондент