21 июня Госдума России приняла в окончательном, третьем чтении поправки в Гражданский кодекс России, которые, в том числе, вводят статью 152.2 "Охрана частной жизни гражданина". Она запрещает распространять любую информацию о частной жизни человека без его согласия, если эта информация не является общественно значимой.
Депутат Госдумы России Дмитрий Гудков считает, что статья 152.2 по сути легализует цензуру: журналисты и блогеры не смогут не только проводить расследования случаев коррупции, но вообще писать что-либо о чиновниках и членах их семей, так как это будет считаться распространением информации об их частной жизни.
Глава Союза журналистов Москвы и главный редактор газеты "МК" Павел Гусев назвал статью 152.2 уничтожением гражданского общества.
Однако глава думского комитета по гражданскому законодательству Павел Крашенинников считает, что нововведения не ударят по СМИ, а лишь позволят навести порядок в этом вопросе, чтобы все больше следили за тем, что они говорят и пишут".
Новая статья предусматривает изъятие из оборота носителей с информацией, полученной с нарушением закона. Это означает уничтожение тиражей газет и журналов без выплаты компенсации СМИ.
После вступления в силу новой статьи Гражданского кодекса пострадавшие от ее действия смогут обращаться с жалобой в Европейский суд по правам человека в Страсбурге - после прохождения всех российских судебных инстанций. В ЕСПЧ российскомпу государству придется доказывать абсолютную необходимость ограничения свободы слова.
Международная судебная практика показывает, что статус публичной персоны, в первую очередь чиновника, предполагает гораздо меньшие, чем у непубличных людей, гарантии неприкосновенности частной жизни. Именно с этой точки зрения ЕСПЧ рекомендует решать вопросы об охране частной жизни гражданина.
Адвокат Каринна Москаленко прокомментировала для Русской службы Би-би-си перспективы оспаривания статьи 152.2 в Европейском суде по правам человека в случае, если новый закон будет использоваться властями для ограничения свободы слова и преследования журналистов.
Каринна Москаленко
Как адвокат стала широко известна после успешного завершения миссии по освобождению русских летчиков из индийской тюрьмы. В 2001 стала первым российским адвокатом, выступившем в Европейском суде по правам человека в Страсбурге на первом публичном слушании дела гражданина России в этом суде (дело "Калашников против России").
В качестве одного из адвокатов Михаила Ходорковского представляет его интересы на международном уровне, в том числе в ЕСПЧ.
"Помимо легитимности цели, которая провозглашается в законе, должен быть еще третий критерий вмешательства в право на свободу распространения информации – это ограничение должно быть абсолютно необходимым в демократическом обществе"
Каринна Москаленко, адвокат
Би-би-си: На какие нормы опирается ЕСПЧ при рассмотрении дел об ограничении права на свободу распространения мнений и информации?
К.М.: В некоторых случаях происходит столкновение норм, которые предусмотрены статьей 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (недопустимое вмешательство в частную жизнь) и, с другой стороны, это статья 10 Европейской конвенции, которая позволяет распространять информацию, сведения и получать информацию без неоправданных ограничений.
Би-би-си: Что вкладывается в понятие "неоправданных ограничений"?
К.М.: Любые ограничения по получении сведений должны быть прямо предусмотрены законом. Например, они вводятся в связи с защитой безопасности государства или в связи с защитой других лиц. Такое ограничение или вмешательство в свободу распространения мнений должно быть не просто прямо предусмотрено законом, но и преследовать легитимную цель. То есть легитимность цели надо доказывать не тем, кто распространяет информацию – бремя доказывания лежит на том, кто осуществляет ограничение на распространение. Что надо доказывать в этом случае? Не только то, что такое вмешательство прямо предусмотренно законом. Да, в данном случае создан закон – "не сметь вмешиваться в частную жизнь". Необходимо наличие легитимной цели, по какой причине запрещается та или иная информация. Помимо легитимности цели, которая провозглашается в законе, должен быть еще третий критерий вмешательства в право на свободу распространения мнений и информации – это ограничение должно быть абсолютно необходимым в демократическом обществе.
Би-би-си: То есть в конечном итоге Европейский суд принимает решение, отталкиваясь от своего понимания принципов демократии – которые могут отличаться от понимания права на свободу слова российскими судами.
К.М.: На практике действительно сложно сейчас предположить все возможные сферы, где власти попытаются – может быть, даже с целью цензуры – вмешаться в такое право. Но ведь не будем забывать, что в демократическом обществе свобода распространения информации – это право очень важное. Чтобы его ограничить, надо чтобы это вмешательство действительно было абсолютно – не просто необходимым, а абсолютно! – необходимым. А именно так и сказано в Конвенции – абсолютно необходимым в демократическом обществе. То есть в том обществе, где члены общества имеют право знать всю информацию, которую не надо особым образом защитить. Особым образом защищать всю и всякую информацию о личности – зачем?
Би-би-си: Тем не менее Европейская конвенция в статье 8 защищает право человека на "уважение к личной жизни".
К.М.: Нельзя сказать, что право на защиту частной жизни противоречит 10-ой статье. Нет, существует и 8-ая статья, и 10-ая статья. Как они уживаются? Я вам скажу так: выполнение требований по защите информации о частной жизни не находится в противоречии, если государственные власти (а если они не справились, то судебные органы) соблюдают баланс интересов. Этот баланс интересов заранее вы предугадать не можете. Это суд решает в каждом конкретном случае. Если конкретная частная жизнь требует определенной защиты информации, то лицо должно продемонстрировать – убедительно продемонстрировать – в судебном органе, что такое вмешательство наносит вред, который действительно будет нарушать право на частную жизнь, гарантированное статьей 8.
Би-би-си: О каких случаях идет речь в этой статье?
К.М.: Нельзя подслушивать, без судебного решения записывать телефонные разговоры, отслеживать телефоны, отслеживать почту без соответствующего судебного решения. Но это делается и довольно часто. Я считаю, что защиты в этом смысле явно недостаточно. Но обычные данные о жизнедеятельности человека, если они представляют общественный интерес, конечно, могут и должны раскрываться. Если журналист или другие лица сочтут, что это важно, общественно важно – следует об этом говорить, делать достоянием гласности, публичности.
Би-би-си: Следовательно, журналисты могут рассчитывать на то, что ЕСПЧ встанет на их сторону?
К.М.: Я не хочу упрощать. Все не так просто. Многие государства сейчас пробивают теорию "margin of appreciation", то есть границы усмотрения государства, с тем чтобы в большей степени предусмотреть право государства [трактовать по-своему положения Европейской конвенции по правам человека]. Но я вас уверяю, что глобальные принципы применения статьи 10 Европейской конвеции от этого страдать не должны. Если государство проиграет дело, лицо, которое было наказано за распространение этой информации, будет восстановлено в своих правах, потому что не забудем, что обязательность решений Европейского суда тоже никто не отменял.
Би-би-си: Можете ли вы привести пример, как российским гражданам удавалось отстоять в ЕСПЧ право на свободу выражения мнения?
"Кудешкина против России"
К.М.: Несколько лет назад широко прогремело дело "Кудешкина против России" и сейчас уже коммуницировано дело, причем с приоритетным рассмотрением, "Кудешкина против России - 2". Ольга Борисовна Кудешкина – это российская судья, очень смелая и отважная, и очень принципиальный человек. Всю жизнь себя считала независимой судьей и не привыкла, чтобы ей указывали или на нее давили. Она рассматривала дело следователя Зайцева, который расследовал высокопоставленную коррупцию и дорасследовался до такой степени, что сам был привлечен к уголовной ответственности. Так вот Кудешкина, будучи судьей Московского городского суда, вошла в противоречие с мнением Генеральной прокуратуры: она еще даже не была уверена, что будет оправдывать этого человека, но заметила, что защита располагает определенными оправдывающими его обстоятельствами. Она стала удовлетворять ходатайства защиты, и дело становилось все более и более спорным. На нее попытались оказать давление – по утверждениям Ольги Кудешкиной, председатель Московского городского суда Егорова оказывала на нее воздействие, кроме того, к этому воздействию присоединились представители Генеральной прокуратуры. Но Ольга Борисовна, очень принципиальный человек и независимая судья, стояла на своем и была отстранена от ведения дела. Ситуация получила широкую огласку, Кудешкина в итоге вышла на публичный уровень в своем возмущении, в своем несогласии с таким давлением – и была в конце концов лишена статуса судьи. Это дело было принципиально не только потому, насколько просто лишить статуса судьи лицо, которое имеет этот статус пожизненно. Это дело было подано по жалобе по 10-ой статье, и Европейский суд признал за Кудешкиной право на свободу распространения мнения и защиту этого права от необоснованного и репрессивного воздействия. Лишение статуса было признано мерой наказания, которая не соблюдала баланс интересов (несмотря на то, что обычно судьи должны быть сдержаны в выражении мнений) и не являлось абсолютно необходимым в демократическом обществе, потому что общество имеет право знать всю общественно значимую информацию о том, что происходит в российских судах.
Источник: ВВС
