Скандальный пост в Фейсбуке бывшего главного редактора казахстанского интернет-портала Radiotochka.Kz Бекжана Идрисова, в котором он сообщил о своей вынужденной эмиграции, буквально взорвал общественное мнение в стране. Показателем тому являются около трёх тысяч откликов и почти 900 комментариев непосредственно к его посту, а также сообщения о его отъезде во всех ведущих СМИ Казахстана. Одни граждане поддержали решение Идрисова, которое он объяснил нежеланием давать показания против учредителя изданий Radiotochka.Kz и Central Asia Monitor Бигельдина Габдуллина в обмен на отказ следствия возбуждать против него уголовное дело. Другие за его резкие высказывания чуть ли не заклеймили позором, обвинив в предательстве возглавляемой им редакции в частности и всего народа Казахстана в целом.
Впрочем, несмотря на то, что пост Идрисова был достаточно объёмным по своим размерам и вроде бы расставлял все точки над «i», вопросов к бывшему главному редактору интернет-портала Radiotochka.Kz возникло немало. Особенно странной показалась его «причастность» к скандальному делу арестованного в ноябре 2016 года Бигельдина Габдуллина. Тем более что до откровений журналиста ранее об этом нигде не сообщалось. Этот и другие вопросы «Фергана» решила задать самому Бекжану Идрисову, и надо заметить, сразу же получила на них ответы.
— Бекжан, давайте начнём с самого начала. Когда Вам пришлось непосредственно познакомиться со следователями, ведущими дело Бигельдина Габдуллина, и каким образом Вы оказались причастным к нему?
— Меня вызвали на допрос в тот же день, когда Антикоррупционное бюро распространило пресс-релиз о задержании Габдуллина, — 15 ноября. Допрос проходил в Алма-Ате. Понимаете, весь смысл обвинений Габдуллину сводится к тому, что он намеренно вымогал деньги у госструктур, публикуя критические материалы. А поскольку мы постоянно публиковали критические материалы, то любой из них сгодится под обвинение. Скажу вам больше, мы публиковали критические материалы даже по тем структурам, с которыми у нас были договорные отношения. Тут надо пояснить, что тендеры по госзаказам мы рассматриваем исключительно как рекламные контракты, и эти контракты мало влияют на редакционную политику. После каждого такого материала я долго и нудно объяснял пресс-службам, что рекламный контракт обеспечивает клиенту публикацию его собственных рекламных материалов, но это не означает, что мы должны перестать делать свою работу. И, разумеется, я никогда и никому не говорил, что мы прекратим публиковать такие материалы в обмен на новый рекламный контракт «особо крупного размера». Все эти контракты не покрывали наших расходов даже на четверть, у нас был спонсор, насколько я понимал из слов Габдуллина, поэтому коммерческая часть не была самой важной частью работы редакции.
— А что говорили следователи?
— У следствия своя версия: дескать, Габдуллин приказывал мне и другим журналистам «убивать» своими материалами тех или иных чиновников. На допросе меня об этом и спрашивали: что можете сказать по Жамбылской области? А ничего я не могу сказать, потому что «Радиоточка» ничего об этой области не писала. Газета Central Asia Monitor писала, но мы — нет.
— Беседы со следователями начались в Алма-Ате, а как Вы вдруг в Астане оказались?
— Да, первый допрос был в Алма-Ате. Там же со мной провели и первую беседу «по душам». Но второй допрос был уже в Астане. Нас вызвали по телефону. Я следователю тогда сказал: это странно, что вы игнорируете процедуры, вы обязаны вызывать меня повесткой, а не по телефону. И вечером они принесли повестку. Я написал ходатайство о том, что не имею возможности покупать авиабилет, и попросил перенести допрос в Алма-Ату. Но следствие на следующий день купило мне и еще двум моим коллегам авиабилеты в Астану. В самолете со мной рядом сидел мужчина, как потом выяснилось, сотрудник Бюро (я его встретил в офисе Бюро чуть позже) сопровождал нас негласно. И вот там в Астане для меня многое прояснилось. Следователь каждый мой ответ распечатывал и убегал
— Даже так? Интересный подход.
— Сначала я думал, что он к старшему следователю бегает, а оказалось, что к главному оперативнику Бюро. Из вопросов я понял, что этот оперативник владеет куда большей информацией, чем следствие может добыть, это оперативная информация. Например, они знали точно, с кем, когда и о чём я беседовал. У меня только одно объяснение такой осведомленности — мои телефоны прослушивались. Разумеется, незаконно. И не только мои. И вот всей этой информации надо было придать некую легитимность через показания. По большому счету, никаких фактов у следствия нет, им нужны только показания. После каждого моего ответа следователь интересовался, понимаю ли я, что буду нести уголовную ответственность за дачу ложных показаний. И тут же пояснял, что он меня не пугает. Позже уже главный оперативник открыто сказал, что моя перспектива — либо сидеть рядом с Габдуллиным за лжесвидетельство, либо, поскольку Габдуллин очень плохой человек, не надо его защищать. Такой толстый намек. Вообще, он очень много говорил о том, что Габдуллин купается в золоте и мехах, а мне, дескать, ничего не перепало. Пытался вызвать во мне ненависть к Габдуллину.
— А то, что дело Габдуллина имеет политическую подоплёку, Вам стало сразу понятно?
— Ну, тут вообще странно. Женщина, которая написала заявление на Габдуллина, прямо заявила, что она нарушала закон и подделывала технические спецификации тендеров под газету Габдуллина. То есть коррупционное преступление совершила она.
— То есть, с точки зрения технических параметров эта газета не уникальна?
— Именно так. Это такая же газета, как и десятки других. Кто постоянно участвует в тендерах, знают, что при таких условиях выигрывает тот, кто назначает самую низкую цену. Но в том и дело, что цену не контролирует никто — ни мы, ни наши конкуренты. Или всё-таки контролируют? Тогда вопрос к антикоррупционному бюро — кто и как? И почему Бюро не расследует это? Вообще, нужна ли стране такая система государственных закупок?
Интересно, а следователи упоминали, какие именно статьи не понравились условным заказчикам «сверху»?
— Поймите, «условные заказчики сверху» никогда не сознаются, что они и есть заказчики. И тем более не скажут, что именно их напрягло в публикациях Central Asia Monitor и «Радиоточки». Ни слова не услышим мы и о причинах заказа на Габдуллина. Поэтому следствие выдумывает поводы и причины. Обвинение и истинные причины заказа — по сути своей вещи разные. Следствие интересовалось публикациями об акиме (главе администрации) и акимате (администрации) Жамбылской области, одновременно пытаясь притянуть за уши все случаи, когда мы выигрывали тендеры.
— Таких случаев было много?
— На самом деле тендеров было немного. Не могу назвать точную цифру, но знаю, что в результате мы получали совсем небольшие суммы. И вот у следствия картинка не складывается: либо «особо крупного размера» нет, либо тендера нет, либо критики нет, в общем, вымогательства нет. С этой точки зрения следствие сейчас устроит любая критическая статья с тендером.
В своём нашумевшем посте в Фейсбуке Вы сообщили, что перед Габдуллиным стоит трудный выбор. Можно уточнить: речь идёт о выплате им особо крупной суммы денег, передаче в собственность его изданий некой заинтересованной группе лиц или он должен назвать имя
— Честно? Я понятия не имею! Но ситуация складывается интересная. Вдруг я с разных сторон начал получать информацию о том, что Габдуллина вот-вот выпустят то ли под амнистию, то ли просто отпустят. Но ведь закон об амнистии утвержден, а Габдуллин все еще сидит. Матаевых вот тоже пророчили под амнистию, но и они сидят!
Я исхожу из того, что Габдуллина посадили не для того, чтобы потом извиниться и отпустить. Нет! Это политический заказ. И этот заказ будет отменён, только если взамен Габдуллин предложит
— Давайте вернёмся к Вашей истории. Судя по тому, что Вы написали, следователи добивались от Вас дачи показаний против Габдуллина. И что именно они хотели услышать?
— Всё, что поможет посадить Габдуллина. Мне прямо сказали: Габдуллин сядет. То есть вопрос решен и без суда, который, по идее, должен бы определять степень его виновности. А следователи — это всего лишь наймиты, выполняющие заказ. По их плану ничего нет — ни особо крупного размера, ни вымогательства. Ничего! У них нет фактов. Зато сгодятся вместо фактов любые показания. Например, вот эта женщина из Жамбылского управления внутренней политики пишет в своем заявлении, что она сама звонила Габдуллину, она сама предложила ему участие в тендере в обмен на прекращение критических публикаций, она сама предложила и сумму увеличить до особо крупного размера. Понимаете, она всё сделала сама, а сидит Габдуллин! Представляете, даже такие кривые показания сгодятся в качестве доказательств.
Вообще вся эта возня с этим Жамбылским акиматом очень похожа на банальную подставу. Эту женщину заставили позвонить Габдуллину, и она спровоцировала весь этот разговор, который потом назвали вымогательством. Мне предложили нечто другое: Габдуллин мне и другим журналистам приказывает.
— Приказывает готовить критические материалы?
— Именно приказывает! То, что журналисты «Радиоточки» сами искали интересные для общества случаи, им даже в голову не приходит. Для них если статья критическая, значит это обязательно приказ.
— Знакомая история. А можно сказать, что дело Габдуллина как-нибудь связано с делами Сейтказы и Асета Матаевых?
— Разумеется. Я уже говорил, что вся эта система госзаказов в СМИ неэффективна и глупа. Но именно такой эту систему создали намеренно, чтобы держать медиа на коротком поводке финансирования. Для этого ведь ещё и убили рекламный рынок. Матаев был финансово независим от власти и мог себе позволить самостоятельную редакционную политику. Поверьте, КазТАГ и безо всяких тендеров нормально зарабатывал. И Габдуллин безо всяких тендеров мог спокойно вести свои медиа, и тоже вел свою редакционную политику. В этом причина заказа на них — их независимость. А поскольку в стране начался передел власти, то такие СМИ становятся не нужны. Нужны исключительно контролируемые медиа, управляемые.
Причём, обратите внимание, Назарбаев уже мало что контролирует. Он сдаёт одного своего «соратника» за другим: экс-премьер Серик Ахметов, бывший глава
— Ох, и обозлятся же на Вас отдельные Ваши бывшие коллеги по цеху. Надо полагать, Вы уже заметили, что немало людей обиделись на Ваши высказывания в адрес казахов. Неужто у Вас так наболело?
— Ну, не терплю я глупость. Тендерная экономика — это глупо. Стратегии развития страны, единой цели и единого понимания этой цели нет. Это тоже глупо. Брать взятки выгодно с точки зрения сиюминутной выгоды, но в перспективе это опасно. Однако же народ вполне себе интегрировал коррупцию в свою житейскую, бытовую философию. Это самая настоящая глупость. И вот все 17 миллионов, как нация, как народ, эти глупости терпят. Это уже гиперглупость! При таких обстоятельствах я уже боюсь за будущее Казахстана.
— Неужели думаете, что у Казахстана нет будущего?
— Я поясню. Помните историю с «алма-атинским стрелком»?
— Безусловно, «Фергана» рассказывала об этом случае.
— Сто лет назад такими, как он, были большевики. И меня сильно беспокоит, что комиссары 21 века будут носить бороды и короткие штаны. После стрельбы в июле мы замерили настроение людей, так вот почти 80 процентов наших респондентов ответили, что не верят в способность полиции защитить население. А что мы видим на практике? Полиция возглавляет рейтинги коррупции и отгораживается от населения двойными КПП и четырехметровыми заборами. И когда комиссары поставят 17 миллионов граждан перед выбором — либо ты с нами, либо с полицией — я не совсем уверен, что граждане выберут полицию. Это опасная тенденция. Но ни власть, ни кто-либо другой не в состоянии предложить никакой альтернативы бородатым комиссарам. А комиссары повесят на свои щиты лозунги о справедливости, даже не сомневайтесь.
— Не хотелось бы такой перспективы.
— Безусловно. Но скажите, как называть страну, население которой ни черта не хочет делать для самих себя и своего будущего?! С помпой отметили
Я прочёл комментарии к своему посту. Большинство людей в Фейсбуке адекватно оценили мою мысль. Но нашлись и те, о ком я собственно и написал. Они ждали от меня геройства. Они вообще ждут, что героем должен быть
Я мог бы дать показания против Габдуллина и продолжать тихо сидеть. Или пойти в тюрьму. Но я рассуждаю с точки зрения эффективности. Я не вижу профессиональных перспектив в Казахстане. Журналисты не нужны ни этой власти, ни комиссарам, ни вот этим всем критиканам из социальных сетей. Я заглянул в глаза следователям, это молодые ребята, это уже следующее после меня поколение. Но у них в глазах нет никакой мысли, они зомбированы. Они даже не в состоянии понять, что являются дубинкой
Добавьте сюда классическое разделение на настоящих казахов и асфальтных. По сути, речь идет о носителях русского языка и казахского. У граждан русскоязычных все меньше и меньше пространства. Эта тенденция сопровождается учащающимися и жестокими актами давления на русскоязычное население, вплоть до избиений. Комменты под моим постом почитайте, и вы поймёте, о чём речь. Моя профессиональная эффективность в таких условиях сведена к минимуму. Спрашивается, что мне делать? Менять профессию. Ну а раз я журналистикой все равно заниматься не могу ни в Казахстане, ни в другой стране (без языка ведь никак), то я выберу не только другую сферу деятельности, но и другую среду, менее токсичную. И пусть обижаются, мне до этого уже нет никакого дела.
— И какую профессию решили выбрать, учитывая, что оказались, по Вашим словам, в иной языковой среде?
— Я не планировал уезжать за границу, хотя и подумывал об этом. Поэтому всё, что я вижу здесь, для меня в новинку, конечно. Многое мне здесь кажется логичным. Например, я бы никогда не стал работать официантом в Казахстане, потому что официантов там всё время унижают. А здесь эта работа означает уважение, есть целые компании, которые занимаются обслуживанием. Я вижу
Я еще не выбрал для себя новый вид деятельности. Но меня радует, что у меня есть этот чёртов выбор без моральных издержек. Да хоть посудомойщиком становись — никто за это не осуждает, оплата адекватная, и есть шанс стать самым эффективным из них. Языковой барьер решится, есть курсы языковые. Сейчас я изучаю, как эта система работает, и вижу, что она эффективнее казахской. Намного. Самое же главное её отличие — эта система даёт свободу выбора с адекватной оплатой и отдачей.
* * *
Тем временем Total.Kz распространил слова заместителя председателя агентства Казахстана по делам госслужбы и противодействию коррупции Алика Шпекбаева, сказанные им в кулуарах заседания сената по поводу эмиграции Бекжана Идрисова. По утверждению Шпекбаева, никаких вопросов у группы следователей, ведущих дело Бигельдина Габдуллина, к бывшему главному редактору интернет-портала Radiotochka.Kz не имеется: «Он в качестве свидетеля приглашался дважды. В отношении него никаких процессуальных решений не было. Еще раз повторюсь, он приглашался в качестве свидетеля. Не более. Никаких ограничений не выставлялось. Он свободен. Его допросили, его показаний достаточно. Время покажет, если надо будет, то у нас технические возможности большие. Можно будет оттуда по связи его допросить. Проблем никаких не будет. В отношении него никаких вопросов у Нацбюро нет».
Анатолий Иванов-Вайскопф
Internews Kazakhstan
