Инга Сикорская – директор Школы миротворчества и медиатехнологий в Центральной Азии, из Бишкека, побывала в гостях у «Радиоточки» и рассказала о журналистском романтизме конца прошлого века, о революциях в Кыргызстане и Украине, об Афганистане и казахских сказках.
Инга Сикорская имеет степени в области международной журналистики и коммуникаций, а также в юриспруденции. Изучала теорию и анализ конфликтов в американской Академии управления международными конфликтами и миростроительства. Стажировалась в ведущих международных СМИ, таких как Би-Би-Си, CNN и других. Исследователь международной миротворческой организации Peace Direct, где ведет веб-страницу по Кыргызстану и спикер на различных международных форумах, проводит тренинги по преодолению лексики нетерпимости в публичном дискурсе, мастер-классы по языковой безопасности, кризисным репортажам, международной журналистике, работе репортёров в зоне конфликта.Инга работала на радио, телевидении, международных онлайн-изданиях, является автором ряда аналитических материалов для Британского института по освещению войны и мира (IWPR), где она в течение нескольких лет была редактором по Узбекистану и Туркменистану. В период работы телерепортёром освещала для различных мировых агентств Баткенские события в Кыргызстане, революции в Украине в 2004 году и в Кыргызстане в 2005 году, этническое насилие на юге Кыргызстана в 2010 году.
В 2015 году под руководством Инны Сикорской был создан первый в Кыргызстане и Центральной Азии онлайн-курс для журналистов по освещению этнического многообразия в мирное время и в конфликтный период.
В 2012-2013 годы Инга побывала в Афганистане, где сделала серию фото-эссе «Обратная сторона войны», проводила семинары для молодых женщин-репортеров и выпустила рекомендации на тему: «Как женщине-журналисту делать визуальные репортажи из Афганистана».
Она также соавтор книг «Эффективные коммуникации: практическое пособие для правозащитных НПО», «Освещение кризисов и прав человека: практическое руководство для журналистов», выпущенных IWPR. Кроме того, соавтор исследования «Здравоохранение в Туркменистане после Ниязова», созданном в сотрудничестве с Лондонской школой гигиены и тропической медицины. Владеет русским, кыргызским, английским и персидским языками.
Фото из личного архива
Ботагоз Сейдахметова: Инга, надо сказать, что на долю кыргызстанских журналистов выпало огромное количество профессиональных вызовов: две революции, Баткенские события во время вторжения бандформирований ИДУ на юг Кыргызстана, этническая резня в Оше в 2010 году, которая до сих пор имеет последствия. Расскажите о вашем опыте репортёра. Кажется, вы были в Оше во время беспорядков 2010 года?
Инга Сикорская: Вообще, если говорить о кыргызстанской журналистике, я хочу сказать, что нам очень повезло. Эта была середина 1990-х годов, я начала работать на радио, телевидении, и мы попадали в гущу событий. Тогда была легальная оппозиция в парламенте, и мы всему этому обучались, пропускали через себя, вместе со страной мы взрослели. Мы приобрели очень хороший опыт, многие из нас на основании этого опыта стали медиаэкспертами, авторами книг по журналистике и обучают многих. Мы горды тем, что, может быть, единственные не только в Центральной Азии, но и в других близлежащих странах имеем такой опыт и можем передавать его другим. Я считаю, что наши журналисты довольно квалифицированные в этом плане, хотя им пришлось для этого много поработать. Нам повезло. Мы иногда встречаемся с коллегами и говорим: посмотрите, что сейчас происходит: всё «устаканилось», все средства массовой информации коммерциализируются, все в погоне за выживанием, чтобы заработать, и сейчас уже как-то не так. Но всему своё время. Сейчас, наверное, появились какие-то новые интересы.
Фото из личного архива: Южная группировка войск, Баткен, 1999 год.
Журналисты, офицеры и солдаты
Б.С.: Я хочу, чтобы вы немного рассказали, что такое Баткенские события. Думаю, что многие сегодня не помнят их.
И.С.: Это было в 1999 году, вторжение вооружённых бандформирований Исламского движения Узбекистана (ИДУ) в Баткенскую область. Они взяли в заложники двух японских геологов, держали их высоко в горах. Произошли боевые действия, в результате были жертвы среди пограничников. В то время это был Баткенский район, а не область Кыргызстана. Журналистов там вообще не было, был только один местный канал, это были бишкекские журналисты и куча японских журналистов, которые приехали освещать это событие. Я в то время работала на радио «Кабарлар», и мы с коллегами (это были журналисты, которые освещали политические )события решили туда поехать. Сегодня просто так попасть на военные действия нереально. А в конце прошлого века это было возможно. Это был наш свободный выбор. Я тогда была парламентским журналистом. Мы пошли в министерство обороны и сказали, что нам нужно срочно вылететь в Баткен. Пресс-служба составила список желающих журналистов. И министр обороны разрешил нам вылететь, там нас расквартировали в Южной группировке войск. Нас было десять журналистов.
В 1999 году было сложно получить информацию, мы ждали, пока пресс-служба Южной группировки войск что-то нам подготовит. Не было никакой схемы коммуникаций. Мы сами находили информацию, контакты среди тех военнослужащих, которые не принадлежали к высшему командному составу. Мы сами выходили на лётчиков, и потом нас, журналистов, брали на бомбо-штурмовые удары, чтобы мы могли это снимать. А в кыргызской армии тогда было только два вертолёта. Один сбили боевики, остался второй. На этом вертолёте в 5 утра мы по очереди вылетали. Мы снимали блок-посты, общались с солдатами, которые несли там службу.
Там был жуткий патриотизм, потому что это был первый подобный случай в независимом Кыргызстане. Дай бог, чтобы последний опыт, когда есть вторжение извне. Все рвались и защищать границу, и освещать это. Мы там были довольно долго, около месяца, не могли оттуда вырваться, потому что не хватало транспорта и первым делом грузили раненых. Нам звонили из Бишкека с вопросами: что вы там делаете, давайте возвращайтесь! В 1999 году ещё не было мобильных телефонов, интернета, и для того, чтобы передать информацию на радио «Кабарлар», мне нужно было каждый день ехать за двадцать километров на переговорный пункт. Там я заказывала Бишкек, диктовала материалы по телефону. Нас за эту работу никак не отметили, но мне это и не нужно, я внесла свой вклад и очень горда и счастлива этим. Наши новости на «Кабарлар» тогда лидировали. Это было круто!
Фото из личного архива: 1997 год,
журналисты берут интервью у президента Аскара Акаева
Б.С.: Да, много было романтики в журналистской профессии. Я помню, что в первые годы после распада СССР, Киргизию на Западе называли «островом свободы», имея в виду немалое количество демократических институтов в Бишкеке. И на самом деле, кыргызские журналисты, по сравнению с нами, были более продвинутыми, более свободными, проходили западные тренинги, у вас был прямой доступ к президенту. Каким в вашей памяти остался первый президент независимого Кыргызстана Аскар Акаев?
И.С.: Я до сих пор его очень уважаю как человека и как учёного. Мне приходилось много раз брать у него интервью, я состояла в президентском пуле. Было несколько этапов в истории Кыргызстана, связанных с первым президентом. После, несмотря на большую критику в адрес этого президента, некоторые его шаги были оправданны. Например, введение национальной валюты. Он взял это на себя, пообещал парламенту уйти в отставку, если эта мера себя не оправдает. Это себя оправдало. Кыргызстан был первым на постсоветском пространстве, который перешёл на национальную валюту.
Потом был очень острый вопрос – передача земли в частную собственность. Я тогда работала парламентским корреспондентом, и дебаты шли с утра до вечера, с 9 утра до 6 вечера. Президент сидел лицом к парламенту, и за эти восемь часов было очень много негативных вещей сказано ему в лицо, и он это всё выдерживал. Он дискутировал с оппонентами. Если покопаться в памяти, то можно найти много таких историй о президенте, которые многие вспоминают с благодарностью.
Например, был такой случай. Вручение верительных грамот послов нескольких иностранных государств президенту. А журналисты обычно ждут в Овальном зале Дома правительства. Заходит руководитель службы протокола и начинает ругать за то, что многие журналисты не соблюдают дресс-код. В частности это касалось операторов. Летом было жарко, и операторы любили ходить в шлёпках на босу ногу. Он отругал всех, пригрозил, что всех выгонит. Оказывается, всё это слышал президент – а он любил приходить пораньше, чтобы пообщаться с прессой. Все вытянулись. Акаев заходит и говорит: смотрю я на наших журналистов и думаю, какие вы все демократичные, можете ходить в любой одежде. Из его уст не прозвучало никакой критики. Он сказал: вы можете надевать всё, что вам нравится. И после этого никаких замечаний в адрес журналистов больше не было. Это был 2001 год, и журналисты до сих пор помнят этот случай.
Когда я начинала работать в журналистике, Кыргызстан только становился независимым, и всё это прошло сквозь управление первым президентом. Есть очень много фактов об Акаеве, которые заслуживают уважения.
Б.С.: Я знаю, что многие журналисты, которые в первую революцию 2005 года в Кыргызстане были на стороне оппозиции Акаеву, сегодня живут на Западе. Потом смели и второго президента. Сегодня немало моих коллег-журналистов из Кыргызстана, благодаря всем революциям, живут в разных странах мира, оттуда работают, что-то вещают. У вас не было такого соблазна – уехать на Запад, сидеть там в тёплом офисе и оттуда писать?
И.С.: Ни в коем случае. Я очень люблю Кыргызстан, просто обожаю Центральную Азию. Я могу уехать куда-то поработать, но нужно всегда возвращаться, потому что я комфортно себя чувствую именно здесь.
Б.С.: Но вот сидеть на Западе и писать о том, что происходит в нашем регионе, не совсем корректно.
И.С.: Вообще можно сидеть в другой стране и писать. Есть методы. Я долго работала в Институте по освещению войны и мира редактором по Узбекистану и Туркменистану. Я сидела в другой стране и имела большую корреспондентскую сеть, собирала информацию. По-другому работать было невозможно, потому что там журналисты были под большим прессингом. И мы ежедневно выпускали статьи. Был такой большой проект: Новостная сводка Центральной Азии. Существует техника командных репортажей, известная в международной журналистике.
У меня никогда не было желания уехать из страны. Сегодня я работаю в медиапроектах, но всегда говорю: бывших журналистов не бывает.
Б.С.: Согласна! И вас можно назвать экспертом. Мне часто приходилось задавать один вопрос экспертам из Кыргызстана, на который всегда получала разные ответы. Вопрос о противостоянии Юга и Севера Кыргызстана. Один известный политолог мне говорил, что это выдуманное противостояние, что нет ни политического, ни какого-то другого противостояния между ними. Но вы-то точно знаете, как это на самом деле.
И.С.: Прямое противостояние – это слишком грубо сказано и громко. Есть разные регионы, и в разных случаях это подчёркивается. Это всегда разменная монета, и, когда это удобно, этот вопрос муссируется. Это такая же разменная монета, как любой вопрос, разделяющий людей на группы. Когда я работала на радио (а я потомственный радиожурналист, у меня мама работала на радио), мамины коллеги собирались и говорили: сейчас всех разделяют на регионы, на области, а вот когда мы работали, мы даже не знали, кто из какого региона. Людей можно и разделить, можно и объединить. А сейчас все знают, кто откуда.
С точки зрения антропологии, этот вопрос будет всегда, и нужно умело управлять, нужен хороший менеджмент. Это, если хотите, азиатская демократия.
В древности управляли кланами, чтобы сохранять стабильность.
Фото из личного архива: стажировка в Киеве
Б.С.: Я знаю, что вы освещали и украинскую революцию 2004 года. Для меня это параллели, две революции – украинская и кыргызская, которые дали много свободы прессе и там, и там. Вас многое объединяет. На мой взгляд, украинские СМИ очень продвинутые. Вы же проходили стажировку в украинских СМИ…
И.С.: Я на революции проходила стажировку. Они отобрали журналистов из Центральной Азии. Каждая страна проходила стажировку в разные периоды. Мы попали на революцию. Нас поселили в гостинице «Казацкой», и наши окна выходили на майдан, где люди проводили дни и ночи. Мы всё снимали, общались с митингующими. Через четыре месяца после этого произошла революция у нас, но мы уже приехали подготовленными.
Нас учили снимать политический портрет на телевидении: как организовать политические дебаты, качественно составить портрет альтернативных лидеров. Мы пытались какие-то вещи внедрять. И когда в 2005 году случилась революция, несколько дней были беспорядки, я в то время работала на телевидении выпускающим программ. Когда власть поменялась, произошел захват телерадиокомпании. Меня вызвал президент телерадиокомпании и сказал: наступила свобода, два месяца можешь хоть какие передачи делать, можешь говорить и писать что хочешь, но потом я не знаю, что будет. Я тогда была в шоке. Действительно, за два месяца я организовала ток-шоу «Каким будет Кыргызстан?» и чуть ли не три раза в неделю вела передачи в прямом эфире. Мы собирали по 100 -150 человек, поднимали злободневные темы. В то время из заключения выпустили каких-то оппозиционных политиков. Возле телерадиокомпании собирались люди, чтобы задать им вопросы.
Когда я вернулась с Украины, мы должны были сделать политический портрет. В то время Курманбек Бакиев – наш второй президент – был депутатом парламента. Я решила сделать его политический портрет, подошла к нему с этим предложением. Он согласился. Нужно было снимать дома, начинать с того, как он бегает с утра, жена готовит завтрак. Уже обо всём договорились с его помощником. Но на следующий день помощник неожиданно сообщил, что Бакиев отказался. Буквально через двадцать дней, 24 марта, произошла революция, а 31 марта был прямой эфир с новым президентом. Пока мы настраивали камеры, я подошла к нему и сказала: Курманбек Салиевич, помните, я хотела сделать ваш политический портрет? Ему было жутко неприятно, и он ответил: вы знаете, что политический портрет уже состоялся. Спустя некоторое время мне пришлось уйти с телевидения.
Фото из личного архива: пригород Кабула
Б.С.: Инга, хочу поговорить об Афганистане. В Кабуле я была ровно один день. Это была первая международная конференция, посвященная проблемам Афганистана. Кажется, это был 2008 год. Тогда собирались министры иностранных дел стран Запада и СНГ, были приняты меры безопасности, талибы периодически что-то взрывали. Я там натерпелась ужаса и поняла, что я за мир во всём мире. Мне хватает воспоминаний до сих пор, было страшно, если честно. А вам удалось как-то целых два года там работать!
И.С.: Я не два года работала, а с периодичностью в течение двух лет была в Афганистане. Мне повезло, но не так, как вам. У меня там были тренинги для Ассоциации женщин-журналистов Афганистана, я там несколько тренингов провела. Потом делала серию фото-эссе «Обратная сторона войны».
Фото из личного архива: в историческом парке Сады Бабура, Кабул
Б.С.: Я видела эти фотографии, очень красивые, ощущение, что это обычная среднеазиатская страна. Чистые улицы, люди в национальной одежде.
И.С.: Да. У меня очень много знакомых в Афганистане, и я хочу сказать, что те стереотипы, которые нам вкладывают в голову, об определённых людях в определённой стране, зачастую неверны. На самом деле афганцы очень миролюбивый, хороший народ. Конечно, недостаток доступа к информации, недостаток грамотности дают о себе знать. Просто эти войны их поработили. Во-первых, когда я поехала туда, я знала, какие меры безопасности надо предпринимать. Я потом выпустила руководство для женщин, как себя вести, как одеваться, чтобы не привлекать много внимания. Я помню, в 2013 году я более свободно там снимала, но у меня были сопровождающие – мужчины. Женщине там одной снимать нельзя. А вот в 2014 году мне самой было более страшно. Я не могу сказать, с чем это связано. Может, в 2013 году я ещё не представляла, не осознавала, что, в принципе, угроза может быть. Там был случай, когда человек сказал моему сопровождающему: кто это такая, я бы её расстрелял сейчас тут. Я шла с фотоаппаратом.
Фото из личного архива: в историческом парке Сады Бабура, Кабул
Б.С.: Они видели, что вы иностранка.
И.С.: Я надевала хиджаб, полностью заворачивалась, чтобы не светить волосами, но оно видно. Хотя я знаю персидский язык, я могу свободно общаться. Во второй год, из-за теракта и образовавшихся поэтому пробок, меня не смогли встретить и мне пришлось провести три часа в аэропорту, когда его уже закрыли. И вот я сижу одна в кабульском аэропорту на своём чемодане, в хиджабе, и думаю: что же мне делать? У меня сгорела сим-карта, и я пошла в маленький магазин купить новую. Мне не стали продавать, а дали телефон, чтобы я связалась с коллегами. Я тогда натерпелась ужасов, хотя никакого ужаса не было. Вокруг меня подметали аэропорт, ходили мусорщики. Мне кажется, это наши внутренние страхи. Мне пришлось делать съёмки, мне нанимали доверенных водителей, охрану – без этого там невозможно работать. Это зона военных действий.
Б.С.: И это Восток.
И.С.: Восток нужно понимать, знать, уважать. Когда приезжаешь в какую-то страну, нужно заранее познакомиться с культурой этой страны, чтобы не чувствовать себя там белой вороной.
Б.С.: Инга, в Казахстане вы бываете часто. Что для вас наша страна?
И.С.: Я выросла на казахских сказках. Во времена моего детства мне родители покупали много книжек, однако казахских сказок там было больше – несколько томов. Я зачитывала их до дыр. Помню, что читала эти сказки до 14 лет. Мне они тогда казались очень поучительными, и я многое училась понимать из этой кладези народной мудрости. Помните, я вам рассказывала про сказку «Рогатый хан»?
Это классная история о том, что не надо лгать, потому что всё равно ложь будет раскрыта. Когда я прочитала её в детстве, поняла, что человек все дела должен совершать, не стремясь кого-то обмануть. Эта простая история наложила отпечаток на формирование моих будущих ценностей.
Источник: http://radiotochka.kz/24092-ya-uchilas-na-majdane-intervyu-s-ochevidcem-...
Internews Kazakhstan
