Замминистра связи и массовых коммуникаций Алексей Волин в гостях Hard Day’s Night на Дожде рассказал о том, в чем он видит миссию журналистов, в чем сила и слабость нынешних российских СМИ, в каком направлении они должны развиваться, и чем отличается "журналистская эмоция" от пропаганды.
Лика Кремер: Вы же не будете отрицать, что мы сейчас находимся в ситуации довольно серьезной медийной агрессии последние несколько месяцев. Согласны?
Алексей Волин: Да. Более того, мы находимся в ситуации очень серьезной медийной агрессии, и мы находимся в ситуации достаточно нецивилизованных методов ведения информационного противостояния, в значительной степени происходящее со стороны наших партнеров. Речь идет, прежде всего, о беспрецедентных вещах, когда журналистов пытаются включить в какие-то санкционные списки, ограничивают их свободу передвижения, запрещают им приезд в другие страны.
Кремер: Да, но я хочу сказать не о партнерах, а он нас, о нашей стране, что происходит внутри России. Мне, например, известен случай такого неофициального обращения чиновников к руководителям независимых изданий с убедительной просьбой в нынешней ситуации не нагнетать. Мне кажется, что эта просьба имеет право на существование, потому что ситуация действительно напряженная. Все было бы хорошо, если бы эта просьба так же распространялась на государственные СМИ, на центральные каналы, а она распространяется только в одну сторону. Есть ли какой-то способ снизить уровень этого напряжения, который царит сейчас?
Волин: Во-первых, мне неизвестно ни о каких обращениях к независимым каналам со стороны государственных чиновников, потому что подобного рода обращения являются незаконными, насколько вам известно.
Кремер: Давайте не про домыслы, а про то, как снизить уровень агрессии. Существует способ?
Волин: Способ снижения агрессии? Послушайте, вы тоже говорите достаточно наивные вещи. В соседней, близкой нам стране, где у большого количества людей живут родственники и родные люди, идет война, настоящая, с кровью, с гибелью людей. На этой войне гибнут наши коллеги. Согласитесь, что очень сложно освещать войну в отстраненном каком-то режиме. Это же происходит с близкими, родными людьми в нечужом нам государстве.
Кремер: То есть нагнетать необходимо?
Волин: Вы называете это нагнетанием, а это называется, по большому счету, нормальная журналистская эмоция.
Кремер: А журналистская эмоция от пропаганды как отличается?
Волин: Очень просто. Пропаганда заключается в том, что вы изолируете общество от любых альтернативных точек зрения и вдалбливаете этому обществу единственную свою точку зрения. Сейчас никакой пропаганды в этом отношении нет, потому что количество мнений крайне разнообразно и очень большое.
Михаил Зыгарь: Мы от вас все знаем, и это было многими поддержано, что никакой миссии у журналистики нет, и журналисты должны запомнить, что они работают на дядю, и выполнять, что он им говорит, потому что им за это платят. То, что вы говорите про Украину, вы в эту парадигму же тоже вписываете?
Волин: Абсолютно. Потому что если мы развиваем мою мысль дальше, я говорил о том, что главная задача журналиста – это зарабатывать деньги дяде, который его нанял, а деньги можно заработать только путем высокого рейтинга. Высокий рейтинг вы можете получить только тогда, когда вы даете зрителю, если мы говорим про телевидение, тот контент, который ему интересен.
Кремер: Расчлененка – это тоже востребованный контент, например.
Волин: Абсолютно востребованный контент. В данный момент мы говорим не про расчлененку, в данный момент мы говорим про то, что если мы попытаемся занять очень отстраненную ситуацию в отношении того, что происходит на Украине, то наш зритель, канал не поймет, и канал потеряет в рейтинге. И у Первого канала случится такой же рейтинг, как у канала «Дождь», чего Первый канал не хочет, потому что это будет банкротство Первого канала.
Антон Желнов: А то, что добровольцы, которых мы называем или вы называете добровольцами, посмотрев сюжеты государственного телевидения, записываются в ряды, идут воевать, их гробы потом возвращаются на родину – это вы тоже называете нормальным освещением хода событий?
Волин: Вы только что сами сказали, что когда люди видят происходящую несправедливость, у них возникает нормальное человеческое желание, у очень многих принять участие в устранении этой несправедливости. Надо не говорить о том, что происходит на Украине? Почему вы считаете, что именно из-за того, что они посмотрели сюжет на том или ином государственном канале…
Желнов: Нет, смотрите, есть просто разный тон разговора о любой теме, не только об Украине.
Зыгарь: Думаю, что нам не нужно обсуждать тему, происходящую на Украине, мы обсуждаем тему СМИ, которая близка нам и экспертам, которым является сегодняшний наш гость.
Волин: Я хочу сказать, что те рейтинги, которые демонстрируют наши ведущие каналы, показывают, что общество как раз воспринимает именно ту подачу материала, именно такой тон, который заняли наши ведущие телевизионные каналы. И неслучайно, если мы посмотрим на рейтинги и доли, мы видим, что доли новостных передач на ведущих российских каналах за последние несколько месяцев увеличились практически вдвое.
Это происходит при любой громкой новости, если эта новость имеет краткосрочный эффект. Если эта новость длится достаточно продолжительный период времени, то публика решает, доверяет ли она тем источникам информации или не доверяет. Когда публика перестает доверять тем источникам информации, она переключается на другие. Что у нас произошло? У нас на протяжении этих месяцев произошел в значительной степени даже отток публики из интернета к телевидению. Опросы общественного мнения показывают, что очень большое количество людей стало использовать телевидение как основной источник получения информации об окружающем мире, а не интернет, что у очень многих было раньше.
Зыгарь: А какие телеканалы смотрите вы? Какие телепрограммы вы смотрите?
Волин: Я смотрю «Вести 24», я смотрю программу «Время», иногда смотрю по интернету вас. Из новостных практически все, «Звезду» смотрю, ТВЦ иногда смотрю. Я не могу сказать, что я каждый день занимаюсь тем, что смотрю все телевизионные каналы, в таком случае я бы просто сошел с ума, потому что у меня не было бы времени заниматься ничем остальным, но какие-то отдельные куски смотрю.
Кремер: А у вас есть какой-то источник получения альтернативной информации, альтернативной той, которая принята у нас в государстве?
Волин: Вне всякого сомнения. Я вхожу в свою ленту в Фейсбук и смотрю у значительной части своих френдов по Фейсбуку ссылки, которые дают они.
Кремер: То есть все-таки те, кто хотят знать правду, идут в интернет?
Волин: Не те, что хотят знать правду. Я хочу сказать, что те, кто хотят узнать различные точки зрения, сегодня эту возможность имеют.
Кремер: Только в интернете?
Волин: Не только в интернете. Тоже никому не запрещено выписывать «Новую газету».
Желнов: А из телеканалов кто дает альтернативную точку зрения, по-вашему?
Волин: Из общедоступных, наверное, никто сильно альтернативную точку зрения не дает, хотя бы в силу того, что они думают о своем рейтинге. Из истории кинематографа мы знаем, что в истории США не было ни одного коммерчески успешного фильма, который был бы антиамериканским, я имею в виду, чтобы собрал очень хорошую кассу.
Зыгарь: Смотря что считать антиамериканским. Фильм «Апокалипсис сегодня» трудно назвать урапатриотическим.
Волин: Тем не менее, он все равно утверждает любовь к стране и правильные ценности. Поэтому тот канал или то СМИ, которое сегодня займет не патриотическую точку зрения, просто окажется экономически неуспешным, потому что от него отвернется аудитория.
Зыгарь: Простите, я, кажется, немножко запутался в терминах. Вас спрашивали про альтернативное, а вы сказали про непатриотическое. То есть альтернативная точка зрения она априори непатриотичная?
Волин: В этом нет у меня ни малейшего сомнения.
Источник: http://tvrain.ru/articles/zamministra_svjazi_aleksej_volin_o_raspjatom_m...
Internews Kazakhstan
